СУДЬБА ИКОНЫ ИЗ СЕМЕЙНОГО АРХИВА

К передаче иконы XIX века из семейного архива Садовниковых в дар уфимской Спасской церкви

Во второй половине XIX века в Уфе проживало несколько семей моих предков, заложивших основу перешедшего мне от родителей архива. Это семья Эверсманов: Николай Эдуардович, его супруга Надежда Григорьевна и их дети Надежда и Владимир; семья Базилевых: Алексей Иванович, его супруга Вера Александровна (дочь моего прапрадеда Александра Эдуардовича Эверсмана – брата Николая Эдуардовича) и их дети (их было пять, в их числе Анна Алексеевна, позднее вышедшая замуж за Ивана Ивановича Садовникова), и семья Хасабовых: Эммануил Николаевич, его супруга Надежда Николаевна (дочь Н.Э. Эверсмана) и взятый ими на воспитание Иван Садовников (ставший впоследствии моим дедом).

Эти три семьи, тесно связанные семейными узами, и сформировали сохранившийся до наших дней архив. Безусловно, заглавную роль в формировании архива сыграла семья Базилевых. Архивом я заинтересовался только несколько лет назад – выйдя на пенсию и занявшись изучением своей родословной. А раньше – просто знал, что есть какие-то фотографии и документы, какая-то огромная папка с портретами царей и каких-то женщин, какие-то старинные предметы… Некогда, да и неинтересно было заниматься этим…

И только теперь, имея уже некоторый опыт в генеалогии, разобрав архив и почерпнув из него материал для своих книг и статей, – я осознал его бесценность и уникальность. Но более всего я в очередной раз с глубочайшим почтением восхитился своими предками, сумевшими собрать и, главное, сохранить такой архив – пройдя с ним через бурю революции, ужасы и дикость Гражданской войны, беспощадную идеологическую машину и репрессии довоенной Советской власти, тяжелейшие годы Великой Отечественной войны. Дореволюционный архив дворянских фамилий, после 1917 года – нечто идеологически чуждое, совершенно недопустимое к памяти и даже антигосударственное; хранение его могло привести к самым печальным последствиям. Тем более что этот архив – не десяток фотографий, которые можно где-то надежно спрятать. Но наш обширный архив был сохранен, низкий поклон и почтительная благодарность моим предкам!

Итак, архив. Это порядка сотни фотографий (часть из них у моих братьев и сестер, но они доступны мне), два десятка почтовых открыток (есть даже из Франции), оригиналы документов (начиная со второй трети XIX века), папка с портретами царей и портретами предков. Также сохранились и несколько икон – нательных и одна настенная. Вот о ней и будет рассказ.

Но сначала об отношении моих предков и меня к религии. Речь пойдет лишь о дворянской линии родословной, оставившей архив. Безусловно, все предки по этой линии посещали церкви, обязательно участвовали в традиционных религиозных обрядах (крещение, венчание, отпевание), отмечали основные церковные праздники, в их домах непременно были иконы; более того – они строили на свои деньги в своих имениях церкви, жертвовали деньги на строительство и содержание церквей в городах где жили, и … пожалуй, всё. Религия была лишь частью их жизни, по-другому в то время жить было просто невозможно; религия была непременным атрибутом жизни людей и государства. Однако я уверен, что не было среди моих предков фанатично верующих людей, для которых религия была на первом месте; главным для них была служба Государю и Отечеству и, конечно, семья. Полагаю, их отношение к религии было как минимум – лояльное, как максимум – почтительное. Мои родители, родившиеся и выросшие в Советское время, естественно были уж если не атеистами, то к религии не имели привязанности – нормальные советские люди. Видимо поэтому уже во времена новой России, когда как-то сразу и множественно россияне стали верующими, я не приобщился к религии – не заложено это было предками в моих генах, не передано воспитанием, да и разум мой всегда превалировал над эмоциями. Я с пониманием и уважением отношусь к верующим людям, однако полагаю, что жизнь в современной России не совсем располагает к всеобщей, глубокой и искренней вере. Думаю, людям хочется верить в лучшее, искать у кого-то защиты и помощи – а с этим сейчас трудновато… Вот и приходится верить в Бога и просить у него помощи. Не буду вдаваться в этот вопрос, это очень личное, каждому – своё…

Вернемся к предкам. Повторюсь: конечно, в каждом их доме были иконы и несколько из них сохранились в семейном архиве…

В частности – икона с ликом Св. Пантелеимона. Прочитав, насколько это возможно надписи под иконой, выяснил, что она изготовлена хромо-литографией Р. Фертнера в 1890 году в г. Ченстохов Петроковской губернии (Царство Польское, входившее в то время в Российскую Империю). Город Ченстохов – известный центр православия в Восточной Европе. Под иконой есть и другие надписи, как-то связанные с Москвой и Санкт-Петербургом, но прочесть их не удалось. Любопытно, что собственно лист иконы наклеен на другой лист – типа паспарту с типографскими чернильными надписями, а фоном за иконой, как мне кажется, показано нечто вроде силуэтов готических соборов. Удивительно также, насколько хорошо сохранились краски на иконе, а вот края листа бумаги, на которой она изображена – сильно истлели и осыпаются. Конечно, для решения таких вопросов требуются специалисты, к числу которых я не отношусь…

По нашим семейным приданиям, эту освященную в Санкт-Петербурге икону приобрел Николай Эдуардович Эверсман, и она находилась в его доме. После кончины Николая Эдуардовича в 1901 году икона находилась в доме его дочери Надежды Николаевны, в то время уже Хасабовой. В семье Хасабовых с раннего детства воспитывался мой дед Иван Иванович Садовников (фактически еще и в родственных Надежде Николаевне семьях Николая Эдуардовича и Надежды Григорьевны Эверсманов, Алексея Ивановича и Веры Александровны Базилевых). В начале 1920-х годов дом Хасабовых (бывш. Б. Казанская, 41) был национализирован; к тому времени Эммануил Николаевич Хасабов был уже убит, Надежду Николаевну подселили в дом напротив Спасской церкви, а проживавшие там после свадьбы Иван Иванович и его супруга Анна Алексеевна Садовниковы получили комнату в доме по Б. Казанской (совр. Окт. Революции, 21). Понятно, что жилищные условия Надежды Николаевны Хасабовой и Садовниковых не позволяли хранить дома документы и фотографии родных и предков – «кровопийц и угнетателей трудового народа». Можно с большой долей уверенности предположить, что архив хранился в «нижнем» доме городской усадьбы Базилевых (угол Приютской и Бекетовской, позднее – дом по ул. Кирова, 3), где до 1930-х годов жили они, а затем – Садовниковы, в оставленной им государством половине дома.

Вернемся к иконе с ликом Св. Пантелеимона. Известно, что он был целителем и покровителем врачей. Видимо поэтому икона с ликом Св. Пантелеимона и появилась у Н.Э. Эверсмана, врача по образованию и роду деятельности (во всяком случае, до зрелых лет). Кроме этого, у Николая Эдуардовича долго и тяжело болела супруга Надежда Григорьевна (сконч. в 1897 г.), в раннем детстве умер внук Николай (1887-1894) – сын Хасабовых, был нездоров сын Владимир. Как тут было не обратиться к Богу… Но это лишь версия; вполне возможно, что эта икона просто была одной из домашних у Николая Эдуардовича, а Хасабовы и Садовниковы особо хранили её в память о нем. Именно этой иконе выпала судьба на долгую жизнь…

Св. Пантелеимон – покровитель врачей, поэтому представляется интересным отметить, что в моей прямой родословной врачи были в четырех последних поколениях. По восходящей линии:

Родители — Дмитрий Иванович (28.05.1924, Уфа – 20.12.1997, Уфа) и Октябрина Александровна (07.11.1924, Уфа – 03.01.1998, Уфа) Садовниковы:

Пройдя Великую Отечественную войну на передовой от Сталинграда до Вены, Дмитрий Иванович в 1946 году поступил в Башкирский медицинский институт, на лечебный факультет по циклу хирургии. Более 30 лет проработал хирургом общего направления и хирургом-онкологом: с 1951 года до 1958 года работал в Демской железнодорожной больнице, с 1958 года до 1962 года – в Ашинской железнодорожной больнице, с 1962 года – в Уфимской железнодорожной больнице № 1, затем до выхода на пенсию – в Уфимской железнодорожной больнице № 2. После выхода на пенсию несколько лет работал заведующим онкологическим кабинетом Уфимской железнодорожной поликлиники.

С осени 1941 года Октябрина Александровна Карташева была мобилизована на эвакуированный в Уфу Рыбинский моторный завод (впоследствии Уфимский моторостроительный завод) и проработала там до начала 1945 года сначала токарем, потом нормировщицей в цехе по изготовлению корпусов артиллерийских снарядов. После Победы закончила выпускной класс школы (вечерней, работая на станции переливания крови), подготовительные курсы и в 1946 году поступила в Башкирский медицинский институт, на лечебный факультет по циклу общей терапии. Вышла замуж за Дмитрия Ивановича Садовникова. С 1951 года до 1958 года работала в Демской железнодорожной больнице, прошла обучение по специальности врач-рентгенолог и с этого времени работала рентгенологом. С 1958 года до 1962 года – работала заведующей рентгенкабинетом, затем начмедом и главврачом в Ашинской железнодорожной больнице, с 1962 года – в Уфимской железнодорожной больнице № 2 врачом-рентгенологом, затем заведующей рентгенологическим отделением. После выхода на пенсию некоторое время работала в отделе статучета этой же больницы.

Дед Иван Иванович Садовников (15.10.1890, Уфа–20.05.1970, Уфа):

В 1912 году поступил в Императорский Московский университет на юридический факультет, но после первого курса перевелся на медицинский факультет, который оставил на 4-м курсе в 1917 году, по известным причинам, и возвратился в г. Уфу. Женился на Анне Алексеевне Базилевой.

В 1918 году Иван Иванович поступил на службу ординатором в Уфимскую барачную больницу, в этом же году переведен заведующим сыпнотифозным отделением больницы в г.Благовещенске Уфимского кантона. В июне 1919 года был мобилизован в Белую (колчаковскую) армию – старшим врачом 3-го отделения Руководителя работ (инженерные войска) Западной Армии (станция Улу-Теляк). Далее – врачебная служба в Красной Армии: в декабре 1919 года назначен ординатором временного сводного госпиталя при уфимском Ревкоме, в 1920 году – младший ординатор 12-го Красноярского Советского госпиталя, старший врач 23-го полка Западной Армии Республики, главврач Лазарета № 44 бригады № 15 Инзенской дивизии. С 1922 года по 1928 год Иван Иванович на гражданской службе: ординатор Уфимского постоянного госпиталя, ординатор Уфимской барачной больницы, заведующий Волковским медучастком Уфимского кантона, заведующий Красногорским медучастком Уфимского кантона.

В сентябре 1928 года для завершения высшего образования Иван Иванович поступил в Астраханский медицинский институт, который закончил в 1930 году с присвоением квалификации врача. В мае 1930 года начал службу городским санитарным врачом в Уфимском Горздраве и прослужил там до 1937 года.

В 1937 году Иван Иванович назначен ассистентом кафедры гистологии Башкирского медицинского института. В годы Великой Отечественной войны 1941-1945 годов Иван Иванович, освобожденный от несения воинской обязанности и снятый с воинского учета, продолжает работать в Башмединституте. В июне 1946 года награжден медалью «За доблестный и самоотверженный труд в период Великой Отечественной войны». В январе 1946 года защитил кандидатскую диссертацию, в 1948 году назначен доцентом и заведующим кафедрой гистологии. В 1951 году получает пенсионное удостоверение по возрасту, но продолжает работать на кафедре, и только в 1956 году Иван Иванович уходит из Башмединститута.

Родной брат моего прадеда Александра Эдуардовича Эверсмана – Николай Эдуардович Эверсман (30.08.1823, Оренбург – 11.09.1901, Уфа):

В 1839 году (в шестнадцать лет) Николай Эдуардович поступил на врачебный факультет Императорского Казанского университета, где профессором служил его отец Эдуард Фридрих фон Эверсман, и закончил его в 1844 году, получив степень лекаря. Продолжил образование по юриспруденции и медицине в Германии, в Гейдельбергском университете (этот старейший университет был основан в 1386 году, почти на 400 лет раньше первого российского университета в Москве). Одновременно Николай Эдуардович прослушал дополнительно курсы лекций по естественным наукам в других европейских университетах – Берлинском, Галльском, Венском, Пражском и Парижском. В 1847 году Николай Эдуардович получил степень доктора медицины в Императорском Московском университете. Служил врачом в Москве и Оренбурге, главным врачом на курорте Сергиевские Минеральные воды под Самарой, с 1860 года занимался частной врачебной практикой в Уфе.

Прапрадед Эдуард Фридрих фон Эверсман (23.01.1794, Верингхаузен, Пруссия – 14.04.1860, Казань):

В 1814 году Эдуард Фридрих фон Эверсман окончил Галльский университет по курсу философии, а также прослушал курсы в Геттингенском и Берлинском университетах. Весь университетский курс Эдуард Фридрих фон Эверсман закончил за 2 года, благодаря исключительным способностям и прекрасному домашнему образованию, которым руководил отец. В 1814 году выехал в Златоуст, где директором Златоустовской оружейной фабрики служил его отец — потомственный прусский барон Фридрих Август Александр фон Эверсман. Пробыв незначительное время в Златоусте, Эдуард Фридрих фон Эверсман поступает в Дерптский (совр. г. Тарту) университет, в 1816 году заканчивает его и получает степень доктора медицины. После этого он возвращается к отцу в Златоуст, где работает врачом, а затем главным медицинским чиновником на оружейной фабрике до 1820 года, и переезжает в Оренбург. Позднее стал профессором Императорского Казанского университета.

Подробнее о показанных личностях, их жизни и событиях в ней, связанных со Спасской церковью, можно прочитать в моих книгах:

«Хроника рода Эверсманов (XVII – XX в.в.)», 2016 г. (в соавторстве с оренбургским историком к.и.н. Бахаревой О.Я.)

«По страницам «Воспоминаний» деда», 2018 г.

«Базилевы. Альбом-хроника дворянского рода в фотографиях и документах семейного архива», 2018 г.

«Инночка и ее уфимские предки – Штехеры и Эверсманы», 2019 г.

О мотивациях решения по передаче иконы из семейного архива в Спасскую церковь.

Сначала о церкви. Почему именно в Спасскую церковь? Конечно, по родственным связям и событийности мне значительно ближе Александро-Невская церковь, тем более что она была прямо рядом с городской усадьбой моих предков – Базилевых, в одном из домов которой я прожил с рождения до юношеских лет. Однако церкви этой уже давно нет… Сергиевская, Покровская – прекрасные старинные церкви, но с моими предками не связаны. Другие уфимские церкви вовсе не вызывают у меня генеалогической ностальгии. Поэтому – Спасская церковь, с которой связаны события в жизни моих предков. Для моей памяти основное из этих событий – венчание в ней в 1916 году Ивана Ивановича Садовникова и Анны Алексеевны Базилевой, в семье которых я вырос и бесконечно благодарен им за заложенные во мне основы образования, культуры и общечеловеческих ценностей.

Особое отношение к Спасской церкви вызывает не только она сама, но и улица на которой она находится…

Спасская церковь расположена на ул. Октябрьской Революции (бывшая Большая Казанская), где многие, сохранившиеся до наших дней дома, «помнят» моих предков. Приведу отрывок об этих домах из книги «Инночка»: «…улица Большая Казанская в уфимской части моей родословной упоминается настолько часто, что обойти ее хотя бы кратким вниманием я не могу. Конечно, история домов по этой улице широко известна, неоднократно описана уфимскими историками и краеведами. Большинство домов по современной улице Октябрьской революции уже имеет свое персонифицированное название. Повторяться я не собираюсь, а лишь кратко покажу «принадлежность» некоторых домов к личностям из своей родословной. Начнем сверху, от улицы Центральной (совр. Ленина); персонифицированные названия домов даны по книге П.Егорова и А. Чечухи «Путеводитель по исторической части Уфы», корректировки по нумерации домов в «Путеводителе…» представлены Т.В. Тарасовой:

— в доме В.Е.Поносова с 1901 по 1905 год размещалось уфимское Реальное училище, где учился мой дед Иван Иванович Садовников. В этом же здании располагалась аптека, владельцами которой были Штехеры. Во второй половине ХХ века в этом здании находилась школа № 11, директором которой был Петр Александрович Железнов – муж Екатерины Алексеевны (в дев. Базилевой), родной сестры моей бабушки Анны Алексеевны. За этим зданием, в глубине квартала, располагался дом семьи Штехеров;

— на месте главного корпуса БГПУ, на углу Октябрьской революции и Советской (бывш. Б. Казанской и Губернаторской), находился один из пяти группы домов купцов Деевых (позднее – Губернаторская, 26), в котором жил Василий Александрович Эверсман с супругой Марией Генриховной (в дев. Штехер) и детьми;

— в верхнем доме особняка Ф.Е.Чижова располагалось Землемерное училище, в котором учился и которое закончил мой прадед Иван Романович Садовников;

— дом купца В.А. Петунина. Одним из управляющих у него был мой прадед Василий Павлович Карташев;

— здание полицейского управления (ныне – пожарная часть). Одним из подрядчиков строительства здания был Николай Эдуардович Эверсман;

— в доме № 21 по Октябрьской Революции (бывшем доме Ольшевской, ныне – Октябрьская Революция, 23 и 23/1) в 1921 году получили комнату врач Садовников Иван Иванович и жена его Анна Алексеевна;

— дома № 27 и 29 по Октябрьской революции (ныне номера 29, 29/1, 31, 31/1 по Октябрьской Революции). В них располагались Комитет попечительства о бедных и «бесплатные квартиры», в одной из которых жил в раннем детстве мой дед Иван Иванович Садовников с мамой, братьями и сестрами после смерти отца;

— Спасская церковь. В ней проходили многие церковные обряды с участием моих уфимских родственников;

— дом № 41 по Б. Казанской (ныне – № 45 по Октябрьской Революции). Этот дом в 1902 году купил Эммануил Николаевич Хасабов, в семье которого воспитывался и жил в этом доме мой дед Иван Иванович Садовников, а позднее – с женой Анной Алексеевной (в дев. Базилевой), моей бабушкой;

— дом Демидова, где останавливался А.В. Суворов во время пребывания в Уфе. В его свите был мой предок – генерал Павел Дмитриевич Мансуров.

И в заключении – о мотивациях решения передать икону в дар Спасской церкви:

Соавтор одной из моих книг – Ольга Яковлевна Бахарева – не только историк-германист, но и чудесный человек, да еще и поэт. В ее стихах я как-то прочел строки: «Мой день склоняется к закату, и я хочу оставить в жизни след…». Эта фраза стала для меня – человека далеко не молодого – одним из мотивов моего решения передать икону в дар уфимской Спасской церкви.

Эти чувства также мотивировали меня в решении о передаче иконы. Ко мне пришло осознание, что 130-летняя икона должна быть в церкви, перед глазами и душами верующих; тем более после того как я узнал, что в Спасской церкви нет ни одной старинной иконы.

И последнее: мое решение о передаче иконы в дар Спасской церкви – не личные амбиции, не желание «вписать свое имя в историю и дело восстановления Спасской церкви», а лишь потребность оставить людям память о моих почтенных предках. Пусть часть этой памяти – старинная икона – будет в Спасской церкви, с которой многочисленными событиями были связаны их имена…

Садовников С.Д., уфимский краевед